О.В.Губарь

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

ТРАНСФОРМАЦИИ СОБСТВЕННОСТИ.

Система экономических отношений российской экономики развивается по объективным законам, и любые попытки воздействовать на эти законы путем трансформации какого-либо элемента системы с целью направить экономическое развитие России по пути, считающимся общемировым, заканчиваются возвратом к национальной специфике.

Проведенная в России трансформация собственности преобразовала не только отношения собственности, являющиеся ведущим элементом системы экономических отношений, но и всю систему социально-экономических отношений. Активизировавшиеся социально-психологические, этнодемографические, политические, культурно-исторические и другие внеэкономические, «надстроечные» факторы заставили вспомнить, что экономика – только часть общества, развивается внутри общества, не носит обособленного характера, поэтому при анализе реальных экономических процессов нельзя абстрагироваться от всей совокупности общественных процессов. Диалектический метод познания, с помощью которого мы осмысливаем окружающую действительность, основывается на положении о взаимосвязи единичного и общего: сущность единичного нельзя понять из него самого, а только в связи с породившим его общим.

Отказ от экономического детерминизма при выборе методологии экономических исследований, учет особенностей национального экономического пространства позволит разработать теорию переходной экономики как оригинальное направление экономической мысли, опирающееся на универсальные методы познания. Экономика является лишь элементом общественной системы и в силу этого наряду с собственными характеристиками обладает и системными. При анализе состояния, факторов и тенденций трансформации собственности в российской экономике предлагается использовать комплексный историко-генетический метод познания, позволяющий осмыслить взаимозависимость отношений собственности и социокультурных факторов, формирующих социально-экономический генотип нации, проследить историческую и социальную логику развития отношений собственности.

Формой проявления реализации отношений собственности и процессов их трансформации выступают объективированные результаты функционирования всей системы производственных отношений российской экономики. Принятый в теоретических исследованиях западных экономистов экономический детерминизм означает анализ социально-технологического аспекта общества, за пределами которого остается социально-экономический. Однако производительные силы одного и того же уровня (техники, технологии и квалификации рабочей силы) существуют в разных системах общественных отношений, которые изначально всегда выступают как отношения собственности. В ходе использования производительных сил реальная собственность не проявляется, и лишь распределение произведенных продуктов демонстрирует социальную значимость собственности на средства производства, а уже отношения потребления выражают социальную направленность всех предшествующих ему воспроизводственных процессов, т.к. собственность вне зависимости от ее юридической формы выражает положение собственника в обществе. Отношения собственности наличествуют тогда, когда осуществляется волеизъявление субъекта собственности, то есть когда он фактически пользуется этим объектом, эксплуатирует его, передает, продает и так далее.

Конкретные характеристики экономической сущности собственности проявляются в разновидностях правовых форм собственности, динамика которых в современных условиях активизировалась под воздействием общественных институтов, под которыми понимаются правила, нормы общественного, в том числе экономического взаимодействия. Роль институтов в системе общественных отношений может быть уподоблена генам в биологическом организме, т.к. институт как самоподдерживающийся, самопроизводящийся социальный феномен по своей природе обладает свойствами «непрерывности», то есть наследственности. Институты постоянно эволюционируют, сохраняя и передавая «благоприобретенные» признаки. В процессе эволюции в результате «естественного отбора» постепенно остаются наиболее жизнеспособные (не значит - соответствующие потребностям общества) в данной социокультурной среде институты, которые, в конечном счете, и обусловливают механизм саморегуляции экономической системы. Все институты по мере возрастания роли субъективного фактора в общественном производстве разделились на формальные – легитимные, и неформальные, функционирующие как правила поведения в рамках данного экономического пространства, зачастую более действенные, чем легитимные.

На протяжении десяти веков экономической истории России предпринимались попытки модернизировать институты экономического устройства, но все они в соответствии с диалектическим законом отрицания неизбежно заканчивались отторжением большинства вводимых формальных институтов и доминированием неформальных, ценных для дальнейшего развития данной хозяйственной цивилизации.[1]

Эта закономерность подмечена многими исследователями.[2] Они утверждают, что институт собственности в России всегда имел общественно-служебный, прогосударственный характер, и ни одно частное лицо или группа лиц никогда не обладали всей полнотой прав на объект собственности. Права собственности на все виды материальных и нематериальных объектов: земля, рабочая сила, жилье, услуги, должности принадлежали государству, и в кризисные для экономики периоды регулярно происходила трансформация института прогосударственной собственности посредством передачи прав на многие ее объекты частным лицам или коллективам. Выделены переходные периоды, которые классифицируются как квазифеодализм, квазикапитализм и квазирынок. Во всех осуществляется введение института частной собственности и предпринимательства. Но в каждом переходном периоде институты прогосударственной собственности находят себе новую модернизированную форму, приобретают новое качество и вытесняют или ограничивают институты предпринимательства.

Дальнейшая эволюция института собственности в России и сохранение его прогосударственного характера происходит на нынешнем этапе путем постепенной национализации собственности и разделения ее на федеральную и региональную. То есть в полном соответствии с диалектическим законом перехода количественных изменений в качественные накопление количественных изменений нарушило свойственную данной хозяйственной цивилизации меру (как единства качественного и количественного), и происходит скачок за пределы меры, что в свете нашей проблемы рассматривается как возврат к доминированию государственной формы собственности. Российская действительность обнаруживает значительное и все углубляющееся расхождение между формальными и неформальными институтами экономики, проявляющееся, в частности, в действиях государственных органов, преследующих цель дальнейшего передела объектов собственности, далекую от провозглашенного институциональными установками экономического либерализма.

Доминирование неформальных институтов в экономике во многом обусловлено содержащейся в Конституции РФ двухуровневой системой гражданских прав и свобод, приоритетностью государственной формы собственности. Частная собственность в России не равноправна государственной: любой собственник, даже олигархического уровня, если он не аффилирован с государственной структурой, постоянно находится под угрозой изъятия объектов своей собственности. По нашему мнению, это обусловлено социально-экономическим генотипом нации, в основе которого лежат православные ценности: приоритет общественного над личным и внеэкономических ценностей над экономическими, пиететное отношение к властным структурам как изначально надобщественным («помазанным»), невосприятие земли как объекта частной собственности, понимание собственности как источника средств к жизни, а не богатства и власти, понимание богатства не только как массы меновых ценностей, но и как удовлетворение нравственных потребностей. Конечно, свойственная эволюционному капитализму этика личного успеха внедряется в сознание российских предпринимателей, но наш прогноз по ее упрочению в массах неблагоприятен. Результатом упомянутого генотипа является тот факт, что государственное вмешательство в частную жизнь вообще и частную собственность в частности в России было и продолжает быть традицией.

За нынешний период экономических реформ в России сформировалась отличная от стран с рыночной экономикой эволюционного типа структура организационно-правовых форм частной собственности. Парадоксальная ситуация возникла в сфере коллективных форм хозяйствования: подавляющее их большинство образованы на условиях ограниченной ответственности, тогда как в развитых странах около 80% предприятий с имущественной ответственностью – общества с неограниченной ответственностью.[3] Отмеченная как парадокс для рыночной экономики особенность российских организационных форм собственности таковым для нас не является, т.к. коллективная ответственность – черта национального менталитета, тогда как на Западе приоритетным является личный успех и личная ответственность. По правовым нормам обе эти формы равноправны, но в России неформальные институты экономического поведения доминируют над формальными, поэтому традиции коллективности в экономическом поведении обусловили преобладание указанных организационных форм.

Акционерная форма собственности также имеет свою специфику. С момента начала приватизации и до сих пор идет активный процесс концентрации акционерного капитала. Сразу по окончанию приватизации в структуре российской собственности была высока доля инсайдеров, что объясняется существенными льготами, предоставленными трудовому коллективу. Согласно опубликованным данным, трудовые коллективы в течение пяти лет после приватизации продали около 40% своих акций.[4] Особенно интенсивно идет продажа на тех предприятиях, где коллективы имели контрольные пакеты. Проведенные расчеты показывают, что пакет акций трудового коллектива не зависит от каких-либо базовых экономических показателей предприятия. Основной целью мотивов борьбы за получение возможности распоряжаться каким-либо объектом собственности является только получение прибыли в краткосрочном периоде. Экономические интересы новых собственников не поддаются типичной для рыночной экономики координации путем: 1 -государственного управления, 2 – «невидимой руки рынка», 3 - «контроля на расстоянии вытянутой руки» со стороны домохозяйств, совершающих сделки с акциями на фондовом рынке из-за полного отсутствия всех трех факторов. Это создает благоприятные условия для скупки акций внешними инвесторами – аутсайдерами и превалирования их экономических интересов над экономическими интересами разрозненных держателей акций (в соответствии с теорией Ф.Хайека о доминировании организованных структур над неорганизованными). Этой зависимости в российской экономике благоприятствуют такие дополнительные факторы, как отсутствие надежной информации о деятельности предприятий и работе менеджеров, непроработанность механизмов правового урегулирования корпоративного управления, особенно защиты прав акционеров. Действие перечисленных факторов привело к тому, что акции стали инструментом для создания систем участия и финансово-промышленных групп. Ожидавшейся демократизации собственности не произошло.

В условиях доминирования неформальных правил экономической игры собственники всех уровней не имеют гарантий от возможной экспроприации и стремятся к быстрому достижению своих экономических интересов путем, например, превращения объекта собственности в наиболее ликвидную форму. У новых собственников не отмечается позитивных для общественного производства стимулов: к росту инвестиций, расширению производства, повышению конкурентоспособности продукции, повышению производительности труда и т.п., а наоборот, появились стимулы негативные: стремление добиться личных краткосрочных выгод. Результатом является ликвидация активов предприятий: новые собственники-менеджеры продают не только готовую продукцию, но и сырье, полуфабрикаты, оборудование и т.п., т.е. трансформируют объекты своей собственности в валютные средства, размещая их на зарубежных счетах (что, в свою очередь, облегчает им приобретение новых контрольных пакетов акций). С точки зрения личных интересов такое поведение экономически рационально, а с точки зрения общественных – губительно. В таких условиях инвестиции в российские предприятия мало связаны с оценкой их активов, технологического состояния, прочих значимых для рыночной экономики факторов, а определяются, прежде всего, возможностями экспроприации собственности.

Российской спецификой стало рассогласование целевых функций собственников различных уровней. В неоклассической теории априорным считается утверждение, что различные собственники корпоративных организаций имеют одну целевую функцию: максимизацию прибыли. В России же возникшие в процессе приватизации собственники дифференцированы по группам, и каждая группа имеет свои целевые функции: государство – налоги, рентные доходы, занятость, политические дивиденды; работники – занятость, заработная плата, дивиденды; менеджеры - прибыль, привилегии; аутсайдеры – прибыль, конкурентные преимущества.

Самые существенные изменения в среде собственников произошли на уровне тех экономических субъектов, которые по терминологии неоклассиков называются домохозяйствами. Подавляющее большинство домохозяйств стало собственниками жилья и другой недвижимости, а также земельных участков. В России сформировался рынок недвижимости, создавший условия для вложения капитала в этот сектор экономики. Эти изменения, увеличив «пучок прав» собственности всех слоев населения (кроме андеграунда), благотворно повлияли на самоидентификацию личности россиян, однако в условиях высокой институциональной динамики и неустойчивости основных прав – личности, прогноз по устойчивости прав собственности неблагоприятный.

Передел собственности в российской промышленности продолжается. Если в 1994-95 гг. во время залоговых аукционов казалось, что главными субъектами собственности основных факторов производства будут крупнейшие банки страны, то с 1996 г. на первый план вышли естественные монополии (газовики, энергетики и железнодорожники). Серьезную конкуренцию естественным монополиям и банкам составляют некоторые из субъектов федерации (прежде всего регионы-доноры). Региональные власти, получив в результате реформ властные полномочия,[5] стремятся закрепить легитимность своих действий, не особенно заботясь о соответствии Основному Закону РФ. В результате более трети всех законодательных актов, принятых в субъектах федерации, противоречат Конституции РФ и федеральному законодательству; Конституции девятнадцати из двадцати одной республик противоречат Конституции РФ.[6] Федеральный центр, отдав административные и не получив экономические рычаги управления, не в силах эти противоречия разрешить.

Получение административной воли породило естественное стремление к воле экономической, что проявляется в новом переделе объектов собственности, начатом региональной властью. При этом используются свежепорожденные методы, например, создание «из ничего» значительной задолженности предприятий за счет «игры» с местными налогами. Сформировавшийся крупный капитал, сущностью которого является стремление к самовозрастанию путем, в том числе, концентрации и централизации объектов собственности, стремится взять под контроль наиболее интересные и перспективные объекты в регионах. На сегодняшний день борьба за возможность распоряжаться наиболее значимыми объектами собственности, получение контроля над финансовыми потоками и управлением объектами собственности происходит между федеральным центром, региональной властью и крупным капиталом. При более детальном рассмотрении ведущих субъектов собственности можно говорить об их детализации: Москва – субъекты федерации – региональные власти – формальные ФПГ или неформальные конгломераты– естественные монополии – предприятия.

Проделанный нами анализ позволил выявить тенденцию к аффилированию всех уровней государственной власти с крупным капиталом, что позволяет утверждать, что в российской экономике наблюдается процесс национализации в форме вытеснения независимого собственника собственником, так или иначе подконтрольным государству. Следует отметить, что активизирующийся российский регионализм соответствует объективным мировым тенденциям и теоретически может быть объяснен, основываясь на идее Ф.Броделя: Мир-экономика России по своим размерам и богатству природных ресурсов предполагает наличие нескольких экономических центров, а формальное сосредоточение властных полномочий в едином Центре снижает эффективность экономики.

Поведение российского правительства не дает оснований надеяться на смену его курса по отношению к собственности. Полагаем, что у государства может возникнуть необходимость в изменении курса лишь при изменении конъюнктуры мирового рынка. На мировом рынке отмечается тенденция падения значимости природных ресурсов и роста значимости наукоемкой продукции. Благосостояние же российских реальных собственников зиждется на продаже невоспроизводимых ресурсов, и пока их достаточно, властные структуры не заинтересованы в использовании ресурсов, принадлежащих прочим собственникам. Поэтому льготные условия для деятельности получают собственники нефти, газа, других полезных ископаемых и продуктов их первичной переработки. В этом смысле причина российских бед – изобилие природных ресурсов. В странах, благосостояние которых зависит от использования трудовых ресурсов, интеллектуального капитала, власти корректируют использование объектов собственности в соответствии с теми сферами деятельности, которые приносят наибольший доход.

Преимущественно индустриальный характер российской экономики предопределил невнимание государства к такой сфере, как интеллектуальная собственность. Это объект собственности частных лиц, но ее вовлечение в экономический оборот обеспечит реализацию общественных, национальных интересов.[7] Сегодня сформированы основы патентного и авторского права, функционирует российское агентство по интеллектуальной собственности (РАИС). Но говорить о цельной системе регулирования прав интеллектуальной собственности пока не представляется возможным. Отсюда бесконтрольный отток информации и интеллектуальных продуктов, неучет и расхищение нематериальных активов в промышленности, науке. В результате потери интеллектуальных ресурсов обществу наносится колоссальный экономический ущерб.

Государственная деятельность в разнообразных формах представляется нам как часть современной экономической культуры, которая в ХХ веке впитала в себя опыт планового управления экономикой в социалистических странах и практику госрегулирования развитых капиталистических, новых индустриальных и отчасти постсоциалистических стран. Во всех странах системы госрегулирования испытывали определяющее воздействие традиций национальной государственности, политической и экономических культур. В российской практике нашли отражение национально-государственные черты, обусловливающие исторические особенности ее государственных традиций, отличия модели российского государства от аналогов в странах Запада и других цивилизационных очагах.

Государство обладает исключительными правами на легитимизацию общественных институтов, в том числе на формирование структуры (спецификацию) прав собственности. В институциональной ветви экономической теории государство понимается как организация, продающая услуги, в обмен за налоги: «мы платим правительству за то, чтобы оно устанавливало и защищало права собственности».[8] Целевой функцией государства становится формирование такой структуры прав собственности, при которой налоговые поступления максимальны. На обширном российском экономическом пространстве неизбежно делегирование части прав собственности представителям государственной власти на местах. Под воздействием экономических интересов регионального уровня действия чиновников будут отклоняться от предписаний федеральной власти, а издержки контроля над этими действиями обычно превышают доходы от «правильных» действий. Отсюда вытекает и установление государством заведомо неэффективной структуры собственности. Например, поддержка монополии вместо установления конкурентного режима, так как монополия обеспечивает ту же наполняемость бюджета при несравненно меньших издержках по контролю и регулированию. Или действия по установлению неэффективных прав собственности, как-то: раздача привилегий тем группам, которые наиболее сильны; защита их же от конкуренции; дотирование из бюджета сильных групп давления (бывший аграрный сектор, «красные директора») являются отличительными чертами нашего государства.[9]

Возможность выхода из-под контроля государства (в «тень» или за рубеж) является чертой, ограничивающей стремление государства к максимизации налоговых поступлений. Чем более доминируют заменители власти – неформальные институты, тем менее возможностей у государства принуждать собственников к уплате налогов. Поэтому государство будет стремиться распределять права собственности между различными слоями населения таким образом, что наиболее сильные группы будут наделяться большим «пучком прав».

Экономическими интересами государства, в соответствии с которыми оно устанавливает систему прав собственности, являются: максимизация доходов госбюджета, эффективность использования природных ресурсов, соответствие договорной силе различных групп населения. Поэтому государственные органы не склонны устанавливать эффективные для всего общества права собственности, так как это могло бы вызвать недовольство среди сильных групп населения и сделало бы их положение ненадежным.[10] Кроме того, эффективность прав собственности с точки зрения здравого смысла и общественных интересов не означала бы максимизацию налоговых поступлений, т.к. потребовала бы высоких издержек на ее поддержание. Поэтому задача экономического роста в российской экономике не может быть решена реструктуризацией собственности. Но экономический регресс (или застой), наступающий вследствие неэффективного распределения прав собственности, в свою очередь лишает власть политических дивидендов, делает ее уязвимой.

При анализе процессов трансформации собственности необходимо учитывать, что официальные данные, свидетельствующие о позитивных и негативных сторонах реформирования - это лишь доступная обзору часть айсберга российской экономики, большая часть которого скрыта в тени. Только по официальным данным теневая экономика в стране составляет 40%.[11] Функционирование значительной части объектов собственности в теневой экономике означает, что формальные институты замещены неформальными. Причина этого может быть только одна – сравнительное экономическое преимущество использования неформального института на коротких отрезках времени, на которых осуществляются рыночные трансакции в России. Сложившаяся ситуация с защитой государством прав собственности затрудняет достижение экономической стабилизации и переход к экономическому росту. Призывы к усилению роли государства в России означают рост его вмешательства в распоряжение чужой собственностью, тогда как тогда как речь должна идти о защите прав всех собственников. Наименьшие издержки защиты прав собственности складываются там, где гарантом этих прав выступает обычай, т.е. неформальный институт. Издержки трансакций в таких условиях не смогут быть учтены, и, следовательно, субъективно равны нулю. В рыночной экономике эволюционного типа издержки трансакций именно таковы, а государство формирует формальные институты, основываясь на тех неформальных, которые в наибольшей степени удовлетворяют общественные интересы.

Анализ процессов трансформации собственности в российской экономике позволяет утверждать, что экономическая действительность «ускользает» от попыток вести ее в соответствии с интенциональным проектом. Трансформация самостоятельных цивилизационно-культурных метасистем, к которым относится Россия, не укладывается в стандартные модернизационные сценарии. Попытка перенести на российскую почву западные цивилизационно--культурные ценности и институты, выстроить рыночную экономику по классическим либеральным образцам завершается возвратом к национальной специфике экономики. Дальнейшая эволюция института собственности в России и сохранение его прогосударственного характера происходят на нынешнем этапе путем постепенной национализации собственности и разделения ее на федеральную и региональную. Свойственная российскому социально-экономическому генотипу тенденция национализации пробивает себе дорогу через осуществленное приватизацией распыление объектов собственности.