О. Бессонова: «Формируется новый порядок»

Процесс осмысления сути и последствий финансового кризиса набирает обороты параллельно самому кризису. По мнению экономистов, мировой кризис вскроет истинное соотношение рынка и государства и повлечет за собой радикальные изменения в глобальной экономике. «Уже формируется новый мировой порядок», — считает эксперт Центра россиеведения Ольга Бессонова, выступившая в клубе «Труба» в рамках дискуссионной вечеринки «Умная среда». По мнению г-жи Бессоновой, в Америке построена не совсем рыночная экономика, а России современный кризис вообще пойдет на пользу.

Справка: Ольга Бессонова — доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник Института экономики и организации промышленного производства СО РАН и эксперт Центра россиеведения РАН (г. Москва).

Вы считаете, что в Америке сейчас не совсем рыночная экономика, какая же она на ваш взгляд?

Идеальная либеральная рыночная модель экономики, как она прописана в учебнике, строится на базовом институте — частной собственности. Все собственники связаны между собой отношениями купли-продажи, фиксируемыми в контрактах. Мотивация этих субъектов рынка — прибыль, свободное ценообразование, а государство — регулятор, который выстраивает правила игры. Американская модель заключается в том, что есть сильное государство, конечно, оно определяет правила игры, но при этом большой ресурс — бюджет, распределяется как госзаказ. Он идет в Америке в науку, в оборонку…

Ипотечный рынок построен на двух корпорациях, но реально они получают государственные ресурсы. Вот чем и отличается американская экономика от чисто рыночной — наличием огромного госзаказа, идущего к рыночным субъектам, которые перестают себя вести как рыночные. А чисто рыночной модели уже нет, и нет ее давно. Она была примерно начиная с 1850 и до 1930 — до системного кризиса. Была в Европе и в Америке.

А у нас какая экономика существовала?

Раздаточная. В чистом виде — это антитеза рынку. Хотя они не существуют друг без друга, конечно. Но главные отношения раздаточной экономики, в отличие от купли-продажи, — это вертикальные отношения, построенные на иерархии: по одной оси иерархии идет поток раздач разным агентам, а по другой идет поток сдач. Между ними выстраивается баланс.

Какие циклы вы могли бы отметить в существовавшей у нас экономике?

В истории России чередовались три институциональных и исторических цикла: первый — IX–XII века, он называется общинный раздаток, тогда у власти стояли князья, выстраивалась иерархическая система. И они функционировали на урочном хозяйственном механизме. Следующий этап — XVI–XIX века, когда был поместный раздаток. Все строилось на поместно-тягловом механизме: «поместье» — по месту службы, а «тягла» — тот план, который выполняли все работники. И третий период — административный раздаток с плановой экономикой в период с 1917-го по 1990-е годы. Между этими периодами были трансформационные фазы, которые имеют одни и те же характеристики и признаки, а главное их свойство — квазирыночный характер. Но поскольку эта модель накладывается на раздаточную, она дает совершенно новое качество — квазирынок, который и приводит каждый раз к смене курса.

Если вы говорите, что американский тип экономики себя не оправдал, то нет ли у вас опасения, что мы, копируя эту модель, придем к тому же — к кризису?

У нас до сих пор идет борьба между американской моделью, которую мы внедряем, и той новой, которая зарождается внутри системы. Позитив мирового кризиса для нас заключается в том, что американская модель разоблачена.

А мы разве ее не продолжаем внедрять?

Нет, в том-то и дело. Сейчас это не видно на уровне реальности, но все федеральные законы, которые приняты по жилищному строительству, по реформированию ЖКХ, и различные госкорпорации — все это простраивает совершенно иную модель, не американскую. Именно за это и критикуется сейчас новый курс. Либералы бы радовались, если бы строили американскую модель. А за что сейчас критикуют план Путина? Именно за это.

То есть мы сейчас строим такую экономику, которую на сегодняшний момент никто из крупнейших стран больше не осуществляет, ту модель, которая когда-то была в США и Европе?

Да, конечно. Россия иногда дает такие новации, которые потом заимствуются другими странами. Когда я приехала в Манчестер в 1990-х годах, там были такие же жилищные секторы, как у нас. Фактически они транслируют наши схемы и способы раздач, потому что и рынок, и раздаток существует во всех странах.

А участники сегодняшних экономических процессов в России понимают, какая у нас модель складывается?

Наука пока опережает этот процесс. Мы сейчас не понимаем, что происходит в реальности. Мы называем это — план Путина, или новый курс, или экономика знаний… Мы уже не называем это рыночной экономикой, уходим от этих терминов. Почему? Боимся сказать, что она не рыночная, потому что нас Запад загнобит. И наши либералы уже гнобят по всем направлениям. А реально мы выстраиваем ту экономику, которую наука еще не готова определить. Моя теория и предлагает ответы на эти вопросы, поэтому она, наверное, сейчас самая обсуждаемая в научных кругах.

Когда же наступит всеобщее понимание?

Понимание придет. Я поражаюсь, насколько сейчас глубоки и правильны законы по отношению к тем, что принимались в 1990-е годы. Самое интересное, что те законы почти не отменяются, а просто замещаются новыми. И никого не информируют на этот предмет. Общество же получит понимание тогда, когда вот эти все количественные институциональные элементы соберутся в единую систему, которая начнет производить другую жизненную инфраструктуру.


Илья Калинин
Фото Петра Малкова

Комментарии